— А вы их защищаете из чувства остроухого братства? — уточнил я.

— Уши не троньте, — усмехнулся Степан, пошевелив ушами, когда «театр патомимы» изображал обмороки. — В общем — да. Но не совсем…

И рассказал Стёпа такой расклад. Древесные, конечно, раздолбаи. Но друг к другу неплохо относятся, и вообще при всём прочем — хиппарская коммуна, а не вертеп наркоманов. В общем-то, как ни удивительно, а разница есть, и принципиальная.

Так вот, окрестные поселения, пользующиеся транспортными услугами, прикрывают местных. От мелких неприятностей. Мелких относительно, конечно, но именно незначительных «в рамках популяции».

Потому что враг с желанием «убить» или нанести сильный вред — просто не дойдёт. Заплетётся путём.

Далее, если угрозе подвергается популяция… и тут Стёпа начал рассказывать такие байки, что не чуй я «небывальскую общность», я бы даже не ржал — просто не поверил.

Итак, эти укуренные карапузы в случае серьёзной опасности, видишь ли, превращались в «машины смерти». Укуренные, мда. С хиханьками и хаханьками затыкивающими в одно жало верволка мачетой, сбивающих драконов из смешных луков. С одной стрелы, на минуточку, один древесный! И прочее подобное.

— Я, кажется, знаю, что это, — прикинул я.

— Что? — заинтересовалась Ленка.

— Не откажетесь поделиться? — заинтересовался Степан.

Я прикинул — ну, вроде, тайны нет. Почему не рассказать.

— Мы принимали с Зелёнкой участие в ритуале Купальной Недели, — начал я. — В качестве охраны, а не участников. Что такое — представляете?

— Представляю. Тантрический ритуал плодородия, у нас есть аналог… — чуть поморщился он. — Раз в десятилетие, судя по всему.

— Так вот, поле, на котором он осуществлялся, считайте, погружалось в небывальщину. То есть пока он проводился — участники жили не по законам материи, а, частично, небывальским, — затруднился я с формулировкой.

— А похоже что так, — задумалась Зелёнка. — Они оказываются там, где прекрасные и непобедимые воины. И противники оказываются там же!

— Возможно. Благодарю, — слегка поклонился Стёпка. — У нас были несколько… иные теории, связанные с галлюциногенами. Этакий коллективный маг? Через ритуал? — на что я кивнул. — Занятно.

— А что за «мелочи», от которых вы охраняете? — заинтересовался я. — Эти ребятки реально сильны.

— Они сильны, если им наносится серьёзный ущерб. Несколько смертей, ощутимое количество увечий и страданий, — уточнил эльф.

И выходила не слишком красящая всяких картина. В Воздушное наведывались всякие торговцы и авантюристы. Или что-то прикупить, или просто потрахаться сексом. И некоторая часть древесных была не против, но.

Они мелкие, и трахающий огр — ну понятно. Не насмерть, но не позавидуешь. А такие захаживали. Или груповое… ну не изнасилование, но близко к тому.

А иной раз и изнасилование — не все древесные были сторонниками «свободной» любви, были и вполне устоявшиеся… конструкции, как деликатно выразился Степан. И тут уже именно изнасилование, крайне неприятное.

Не говоря о воздействии галюциногенов на гостей, которые, подчас, успевали устроить резню до «коллективного ответа». То есть, ехал потрахаться, обдолбался и пошёл шашкой махать, мдя.

В общем, от такого «люфта» защитной системы древесных окрестные ушастые и прикрывали, этакими «дежурствами». Ну и услугами их пользовались, всё же и защита для их обиталищ, тут Степан прямо не врал, но лукавил — нужны древесные, очень.

И развлекались, признался Степан, под стук падающих в обморок от поругания четвёрки. Видно биохимия древесных раскочегаривала замороженных обычных эльфов.

В общем — занятные ребята, эльфам нужные и прочее. Вот только я одного не понимал:

— Степан, если они все хламину обдолбанные — как они вообще караваны могут водить? Или обороняться? Бревно пили не пили — ему пофиг.

— Какое бревно? — поднял бровь Степан. — У древесных аномальное восприятние… изменяющих сознание веществ. Сознание не теряют, да и вменяемы… относительно, но всё же. Мы не в домах из-за кумара, — потыкал он рукой. — Да и приставать будут…

— Стопэ, — поднялся я, не став тратить слова.

И верннулся с авоской эльфятины.

— Вот это, — потряс я ей. — В нас стреляло и типа страж.

— Вижу. Вы очень гуманно…

— Я. Его. Не трогал, — отрезал я. — Я его от падения с дерева спас, укурка такого. Он в падении отрубился! Обдолбанный в хлам!

— Э-э-э… — аж выпучил глаза Степан. — Вы… впрочем, да. Первый раз такое вижу, — честно сказал он. — Они не вырубаются, активные, весёлые… иногда слишком.

Попырился он на это зрелище, попросил прощения: «ну, может ударился случайно», — против чего я особо не возражал, освободив укурка из авоськи.

— Цел, здоров. Обдолбан наглухо, — растерянно констатировал он, на что «театр пантомимы» так выпучил глаза, что я аж с интересом присмотрелся — вывалятся или нет?

Но глаза удержались. Степан извинился перед задравшей нос Ленкой, и ошарашено присел, озвучив, что «первый раз такое вижу» раз в десятый.

Ну а мы поднялись.

— Пойду, поищу вменяемых старейшин. Я вообще — решаю проблемы с нечистью, нежитью. Может, понадобится, — со скепсисом озвучил я.

— Может быть, — со скепсисом протянул Степан. — Лёх, найди господину Кащею, в благодарность за интересную беседу, этого, — поморщился он. — Гилтрониэля или Финорунэ.

— Сделаю, — пропел ушастый, поклонившись Степану, смерил нас с Ленкой взглядом оскорблённого работой остроухого и посайгачил к дереву.

— Всё равно чёрта с два найдёте, — констатировал Степан. — Может и найдёте, — поправился он, смотря на наши ехидные физиономии. — Но так — быстрее.

И не поспоришь, кивнул я. Алексей ускакал, а Степан поманил нас за собой.

— Довольно занятное зрелище, — сообщил он.

И зрелище вышло занятное. К телеге, держа друг друга за задницы, подскочила парочка древесных. Разнополых, вот такой странный факт. Хихикая и целуясь залезли на телегу и цыкнули на единорога. Тот неспешно потопал по дороге, пока древесные, по-моему, готовились к потрахушкам.

— А ведёт единорог? — вполголоса уточнил я.

— Нет, они… нормально это у них, — махнул Степан лапой. — Доведут, сами увидите.

И через три сотни метров я почувствовал «заворот пути», а телега сгинула. Причём, парочка не прекращала целоваться-обниматься.

— Это у них… просто дружеское общение. Коитуса вообще может не быть. Вроде как им приятно, — со снобской мордой выдал эльф.

А мы переглянулись и поперемигивались с Ленкой — в целом, приятно. Хотя не так, конечно. Но в целом — не такие уж и… ну, в общем, ощущение наркопритона пропало.

Ну раздолбаи, ну жизнелюбы. Но вполне понятные и забавные. В чём-то. Наполшишечки, да.

А через четверть часа два древесных эльфа, мужеского и женского пола обнаружились бредущими к нам в компании Лёхи.

— Мир, братья и сестра, — поугрожал парень-эльф выкалыванием глаз присутствующим.

— Приветик, — хихикнула девица, начав активно поигрывать бровками в адрес эльфятины.

Причём явно стебясь — мне просто кивнула, а на ушастых прям тонны толстых намёков, хех. Те бледнели, отходили от этой дамочки, она подступала, губки облизывала, бровками играла. Забавно выходило, факт.

— Я — Кащей. Лена Зелёнка, — представил я Ленку. — У вас с нечистью, нежитью, что-такое — неприятности есть? — обратился я к парню-старейшине, не став мешать девице шугать эльфов.

— Не, брат. У нас всё мирно, пис! — кивнул он мне. — Хочешь — пойди курни, и сестру прихвати. Или…

— Нам хватает, — под кивки прихватившей Кащея под локоток зелёнки прервал я. — Тогда тут у нас вопрос нарисовался со Степаном.

— Спрашивай, бро, не вопрос, — развёл он лапками.

— Вот это, — потыкал я траву. — Наглухо обдолбано. Какой-то ёб… в смысле — древесный эльф мне по дороге сказал «опять». А Степан говорит что вас дурь не берёт. Не вырубает. Это как? Интересно.

— Сэмка, — констатировал старейшина, пошевелил тело лапкой (левой нижней). — Опять. Финэ, иди сюда!